Скрытая ловушка турецкой рабочей визы

— У вас не закрыта старая рабочая виза, — тряся головой и безобразно ухмыляясь, сообщил мне мордатый начальник фирмы, которая помогает таким бедолагам, как я, устроиться в Турции легально. — А пока она не закрыта, мы не можем открыть новую. Надо вам съездить в Аланию, в полицию.

«Всего-то ничего — 125 километров в одну сторону!»

Как громом пораженная, я медленно осознавала предстоящую возню с бюрократическими процедурами, и чем дольше я думала, тем меньше приходило на ум лестных эпитетов в адрес нежно любимого «Джустика».

 

Однако мое безрадостное будущее было предрешено и неизбежно, и вот я мчусь в автобусе в сторону Алании, а за окном пролетают знакомые Серик, Сидэ, Окурджалар, Конаклы… Сидя в комфортабельном кресле и попивая «бумажный» чай из пластикового стаканчика, я вспоминала квартирку на улице Цинамдзгвришвили, проспект Руставели, бронзовых львов на мосту и крепость Нарикалу, что венчает древний Тбилиси, подобно короне…

В голове били молотком, на грудь давили прессом, печаль и депрессия нежно обняли и шептали на уши мрачные вещи…

 

В полиции наступил конец света

 

В отделении по работе с иностранцами в аланийской полиции было, как обычно, тесно, многолюдно и беспорядочно. Турецко-русские семьи со своими двуязычными отпрысками, долговязые европейцы с рюкзаками, непонятные то ли азербайджанцы, то ли турки-месхетинцы — все толклись в ожидании заветного штампа в своих синих книжонках*.

Лицо полицейского, не закрывшего мне визу в прошлом году в момент расставания с «Джустиком», сразу бросилось в глаза. «Корень зла»  спокойно сидел за своей конторкой и с умным видом сортировал бумаги иностранных страждущих. Сбившиеся в кучу маленькие глазки и по-старушечьи поджатые губы сей персоны не сулили ничего хорошего.

— Вот, мне бы старую визу закрыть, — промямлила я, робко протягивая икамет.

Тот взял, небрежно повертел синюю книжицу в руках и выдал:

— А света нет, я не могу проверить по системе, как так вышло, что виза не закрыта. Ждите!

Тяжесть пресса, давящего мне на грудь, многократно усилилась, я стояла в тесном проходе той страшной комнаты, как полнейшая круглая дура, и не знала, куда податься. Вокруг сновали какие-то занятые люди, слуги закона перекрикивались друг с другом через весь кабинет, кто-то пил чай, кто-то обменивался последними местными сплетнями — все ждали света и, скорее всего, в душе тихо ненавидели иностранцев.

На тот момент я наивно полагала, что отсутствие электричества в злополучном отделении полиции, — моя самая большая проблема.

 

Еще они заставляют ждать

 

Когда дали свет, мой старый знакомый полицай, мельком неодобрительно взглянув на меня, порылся в толстых синих скоросшивателях, выудил оттуда тонкую папицу (подлюки успели сшить на меня целое дело!) и, кратко пробежавшись по нему глазами, передал мой икамет своему коллеге с комментарием:

— Вот тут разберитесь!

Ни жива, ни мертва, смотрела я на нового «фараона» с чувством отвращения: тот был похож на противную, сварливую рыночную тетку с нахмуренными бровями и гнусавым педерастическим голосом:

— Присядьте и подождите!

Окей, не вопрос, перед смертью не надышишься, все одно — чему быть, того не миновать.

Как назло, турецкие служители закона были ярыми приверженцами принципа «поспешишь — людей насмешишь». Складывалось ощущение, что они просто ходят туда-сюда с какими-то бумажками в руках, смеются, шутят о своем, полицейском, и наглаживают манжеты.

Неорганизованность бесила. Неопределенная будущность угнетала. Воспоминания о Грузии навевали светлую грусть.

 

Такое не приснится в самом страшном сне

 

Сложный букет чувств «гнусавый коп» разрушил одной страшной репликой:

— Теперь вам придется платить штраф!

Я не подберу слов, чтобы передать вам тогдашнюю атмосферу момента. Скажем, попасть в коварную ловушку или стоять в одиночку против многотысячной армии — приблизительные уместные метафоры.

— А почему я должна платить? Я все сделала правильно: подала в аэропорту, но они не поставили мне штамп о закрытии!

— Ничего не знаю, может, они не поставили, может, вы не показали, но штраф 180 лир**. Выписывать?

На долю секунды я почувствовала, как твердая земля уходит из-под ног, потом ответила:

— Да, выписывайте! («И провалитесь пропадом, ненасытные жадюги!»).

Дрожа от негодования, я выхватила документ из рук пергидрольной полицаихи и чуть не взорвалась, изнемогая от бессилия, когда она сообщила, что оплачивать грабительский штраф необходимо в налоговой!

— Вот вы сейчас выйдете, повернете налево, сядете на автобус номер два, проедете до больницы, и там нужно выходить… а вообще-то, лучше всего прямо сейчас бежать и ловить такси, ведь налоговая закрывается в четыре, осталось 20 минут…

— Ну, или приходите завтра! — вставил гнусавый, похожий на тетку, полицай.

 

А казалось, «Джустик» в прошлом

 

Понимая, что никакого «завтра» у меня нет, в панике я бросилась к выходу, нашла первое попавшееся такси и велела водителю гнать во весь дух. На все про все оставалось около 15 минут.

Турецкие налоговики оказались людьми понимающими и терпеливыми. Меня выслушали, направили, куда надо, поддержали ласковым словом, сделали все, чтобы разлучить меня с моими деньгами в уплату незаконного штрафа. Ушлый таксист урвал свою долю от моего несчастья, стребовав 30 лир за поездочку.

Я не сказала «спасибо» гнусавому «фараону» за долгожданный штамп в синей книжке — хотелось просто бежать из этого вертепа.

На обратном пути длиной в 125 километров да еще плюс сорок до Гейнюка не хотелось думать даже о волшебном Тбилиси. Самоощущения стремились к показателям «выжатый лимон» и «психическая развалина».

 

«Гейнюк. Ложман. Пиво. Кровать. Сон. Гейнюк. Ложман. Пиво. Кровать. Сон».

 

Я закрыла визу, господа, а с ней и поток безграничной симпатии к Турецкой Республике.

Вы понимаете, что произошло?

В полиции Алании мне не закрыли визу. На пограничном контроле в аэропорту при вылете из Турции был лишь проставлен выездной штамп. И на самом деле, в течение всех тех зимних месяцев, которые я провела дома в Сибири, я фактически нарушала визовый режим. Ну, как нарушала? На бумаге. Из-за «случайной» забывчивости аланийского полицейского чиновника.

Итог — 180 лир как с куста!

 

Заработаем денег и дёру!

 

…думала я на следующее утро по дороге на работу.

Наша всезнающая Вселенная крайне любезно отозвалась моим черным мыслям и подкинула в тот день небольшой, но крайне неприятный довесочек.

— Сейчас поедешь в полицию, — вялым голосом произнес Орхан бей, мой новоиспеченный шеф, менеджер фронт-офиса утопающего в зелени сосновых лесов отельчика «Май Доу».

— Я сама не поеду на автобусе! — отчаянно выпалила я.

— Почему?

— Во-первых, не найду, и потом вчера я выложила кучу денег за несправедливо приписанный штраф и билеты в оба конца!

Орхан, с видом усталым и словно сомневающимся в себе самом, пожал кривыми плечами, мол, «а разве это моя проблема?» и пробормотал:

— Сегодня последний день подачи документов из Турции, потом закон меняется, и принимать будут лишь в консульстве Москвы.

Я не понимаю, почему мне пришлось организовывать свой трансфер до Анталии через начальника охраны Эмир бея. Почему сам менеджер фронт-офиса, моего департамента, не хотел побеспокоиться о будущем работнике?

 

Плавильный котёл рутины

 

Злосчастный икамет в итоге обрел новое место в темных недрах полицейского отдела по работе с иностранцами города Анталия.

Постепенно наладился мой быт в очередном ложмане, в местечке со странным названием Гёйнюк. Нашлись добрые дяди, расщедрившиеся на электрообогреватели за мои красивые глаза.

История повторялась с прямо противоположной полярностью: красный плюс внезапно остыл и превратился в холодный минус.

По-прежнему вокруг крутились разнообразные турки: от недалекого официанта с прозвищем Оранжевые Шнурки до старого хитруна мудрого старца, почитающего Ататюрка начальника отдела кадров Атмаджа бея***.

Скука и предсказуемость.

Пока тело находилось в рутине турецкого отеля, моя авантюристская душа стремилась обратно, туда, где обманчиво неспешная Мтквари-Кура катит свои воды, омывая один из древнейших городов Земли, сердце Кавказа — Тбилиси.

Душой я была там. Пронизана вдохновением, очарована и прикована невидимой силой к Метехской скале и старой, как мир, крепости Нарикале.

Тело действовало и шевелилось на автомате — впереди ждал новый сезон, насыщенный событиями и новыми знакомствами.

 

* икамет тезкереси (турецк. — ikamet tezkeresi) — небольшая книжка синего цвета, вид на жительство для иностранцев в Турции

** на момент подготовки поста один доллар равнялся двум турецким лирам или около того

*** ruhuna fatiha! Земля пухом — спустя год после сезона в «Май Доу» Атмаджа бея не стало