Мечтая о дожде, или ностальгия тайского экспата

Посвящается моей маме и ее безусловной любви

Я тут гастарбайтерством в Таиланде занялась. Да, докатилась, ничего не скажешь. «Офигенная жизнь!»? «Да ты, вообще, живешь полноценной жизнью!»? Помилуйте! Болтанка между странами, тоска по твердой земле, включающаяся в самолетном кресле, неприкаянность, существование на милости хозяев — жителей очередного экзотического государства, маленькая зарплата, мыкание по общагам, безуспешные попытки приучить язык и нёбо ко вкусу иноземных кушаний. Как? Ах, да! Еще это постоянная необходимость умещать 6-8 месяцев жизни в пару чемоданов. Это полная боевая готовность каждый день. Это внутренняя собранность, чтобы не допустить ни одной промашки. Это чужбина. Не-Родина. Оторванность от корней.

Арт Кристиана Шлое

Глядя на лошадиные морды и лица людей, на безбрежный живой поток,

поднятый моей волей и мчащийся в никуда по багровой закатной степи,

я часто думаю: где я в этом потоке?

Чингисхан

А дым Отечества нам сладок и приятен.

А.С. Грибоедов

 

Парадоксальные русские классики

 

Помню, когда-то в школе мы дружно изучали историю русской и советской литератур. Писатели и поэты вереницей проплывали перед нашими глазами, поучая и излучая вечные истины, напрягая вселенскими вопросами типа «Кто виноват?» и «Что делать?», живописуя набившие оскомину «собирательные образы» основных русских типажей, всяких обломовых, плюшкиных, онегиных, кабановых и прочих персонажей. Я таки чувствовала, как они болеют за судьбу российского народа, как им не все равно, как озабочены они проблемами русской души, бедной, не знающей, как охватить собой необъятную широту земли от Балтийского моря до Японского. Кому-то из них порой «прилетало», сначала от императоров, позже — от советских диктаторов. И отправлялись великие отечественные умы в ссылки в страны заграничные, чтобы там одуматься и перестать испытывать терпение власть предержащих. Вот только не сиделось им в ссылках. Тосковали они там почему-то. Домой рвались. Не могли — фрустрировали, сочиняли талантливые сочинения для потомков.

Мне все было невдомёк, что же им так не нравилось! Плохо разве, на вилле в Италии жить? Или, на худой конец, созерцать воды Арагвы и Куры в солнечной Грузии? Что им зима эта бесконечная наша? Что им раздрай в умах и в клозетах? Никак, хоть убей, не понимала!

 

Архитектура бродяжьей души

 

Татаро-монголы еще наследили. Не обошлось в моей генетике без вливания крови диких кочевников. Уж что-то, а брови, черные очи и непоседливый, бесстрашный дух достался мне по наследству не иначе, как от самого Тэмуджина Чингисхана:

 

«Лучше быть последним среди волков, чем первым среди шакалов»

«Возможность победы только в атаке!»

«Делаешь — не бойся, боишься — не делай»

 

— все это его мыслишки.

Ну, и мои тоже. А с таким углом обзора вселенной трудновато удерживать себя в привычном квадрате четырех стен, на офисном стуле, в ворохе бумаг. Тянет все куда-то. Стоило раз выйти за порог родной страны, как невозможно больше усидеть. Хочется открывать, покорять, вливаться, впитывать новое. Быть в дороге. Быть постоянно где-то между.

Так меня и унесло. В начале кочевья хотелось отвергать все привычно-родное как скучное и застойное.

Мама, ну что тут может быть хорошего? — восклицала, помню, я, призывая драгоценную родительницу к пониманию. — Полгода зима-морозяки, за окном все белое, безрадостное, а в межсезонье грязища, серость, мерзь! Тоска! Журналистикой больше заниматься не хочу! Нет журналистики в Кузбассе! И зарплаты смешные! Вокруг быдло, мат, алкашня, мужиков нормальных нет! Посмотри в окно? Всю жизнь на раздолбанную кожгалантерейку пялиться? Нет уж, спасибо! Лучше что-то новое попробовать, заодно в тепле, у моря, среди пальм и красоты!

С таким посылом я улетела в гостеприимную Турцию. Счастью не было предела! Мечты сбываются и все такое. Я далеко, говорю на иностранном языке свободно, работаю и живу у моря, жарюсь под солнцем каждый день, приобретая приятный оттенок подрумяненной куриной тушки, ем разносолы заморские, пленяю взгляды, умы и прочие части тела жгучих красавцев, которым счета нет. Раи летают.

Когда после первого сезона пришлось возвращаться «в зиму, тоску, холода», я посчитала это эпик фейлом. Как, снова туда? Снова созерцать заброшенное здание с разбитыми стеклами из окна своей комнаты? Нет, не может быть. Ужасно. Нужно что-то предпринять.

 

Желудок сдается первым

 

На второй сезон я улетела с радостью и легкость в душе, предвкушая цветочный аромат турецкого воздуха, наполняющий рот слюной вкус шаурмы и ежедневное погружение в излюбленную языковую среду. Перед возвращением на Родину грусти уже не было: знала же, что по весне я снова здесь. С некой ностальгией думалось про домашнюю ванну, родную постель, про соленую селедку, картофельное пюре, жареную курицу, докторскую колбасу на батоне с майонезом. Не вызывала отторжения и мысль о кемеровских улицах: вот увижу снова изученные до последнего камня Кировский, березовую рощу, набережную, Весеннюю, Кирова. Схожу в «Космос», погуляю по Советскому, отоварюсь в ТЦ «Я», попью разливного пивка. Эти мысли были приятны, как приятно лечь в собственную кровать на свежевыстиранную простыню.

В течение всего третьего сезона в душе моей прежнего щенячьего восторга уже не наблюдалось. Сохранение свежести и тонуса кожи начало доминировать над стремлением превратиться в шоколадку, шаурма и кокореч еще как-то спасали положение, но ими все же не заменишь ни пюре, ни докторской колбасы, ни сырников со сметаной. Всеобщая турецкость вокруг как-то вдруг начала показывать свои негативные стороны. Слишком озабоченные сексом, слишком тупые, слишком обидчивые, слишком сплетники. Почему-то стала бесить привычная реакция чужаков на мою фразу, что я из Сибири — «Çok soğuk ya!»* Приелись стереотипы о том, что все русские пьют водку, что все женщины нашей страны только и мечтают о бесконечных трахомарафонах с южанами, что ноль градусов — это невыносимый холод, от которого уже можно ложиться и умирать, что все русские девушки исключительно модельной внешности и никогда не толстеют. И прочая, и прочая. Я устала объяснять, что Сибирь — это часть России, что Москва — это столица России. Да, господа-товарищи, даже так. Ладно, пусть ты не знаешь, где находится Кузбасс (на этот вопрос не каждый россиянин ответит), но не знать, что такое Сибирь? Думать, что Москва и Россия — это две разных страны и в то же время считать, что Rusya и Beyaz Rusya** — одно и то же?

 

Четыре времени года — это хорошо

 

Наверное, тем, кто выбирается к морю или просто в теплую страну на две недели раз в год, трудно понять, что от субтропического и тропического солнца тоже можно устать. Когда-то и мне хотелось бежать к пляжу, как угорелая, падать на шезлонг и вялиться-вялиться-вялиться там часами, подобно ящерице, пока не превратишься в головёшку. А потом обилие солнца начало утомлять. Раздражать. Постоянный пот на коже выводит из себя не хуже задубевших пальцев ног и отстывшего, побелевшего на 30-градусном морозе лица. Пляж превратился в место, где можно попить пива после долгого дня и поглазеть на звезды и луну. Послушать шум волн. Заметьте, вечером, когда солнце уж пригасило свой энтузиазм. Вдруг обострилась значимость МОЛОДОСТИ кожи, а не ее цвет.

Я начала скучать по дождю. Бывало, так сидишь у себя, читаешь или смотришь кино или просто мечтаешь о чем-то, а капли барабанят по карнизу, убаюкивают, расслабляют. Ветерок из приоткрытого окна играет с колокольчиками на гардине, создавая свою собственную музыку. И все. Ничего не нужно, счастье обволакивает, и полнота бытия, и я парю в нем, как в невесомости, и в груди тепло.

Дожди превратились в мечту.

Вслед за всем этим пришла тоска и по зимам, по морозам, по свежему вкусному воздуху, который бодрит и тело, и дух. Когда-то в прошлой жизни страшила даже мысль выйти на улицу в минус двадцать, теперь же зима стала подругой, суровой, но надежной, той, что не предаст, и такой родной, такой знакомой. До боли в груди. Чем чаще я слышала от чужеземцев: «Ой, если я приеду в Россию, я умру от холода!», тем больше мне нравилась наша зима, тем больше охватывала гордость за мой народ. И теперь, когда я видела разрумяненных, веселых двухгодовалых малышей в пуховых комбинезончиках, катающихся с ледяных горок на площади Советов, я со смехом представляла, как схватились бы за сердце турецкие мамаши и папаши при виде такой картины.

Возвращение на Родину приобрело статус возврата к корням, к чему-то неотъемлемому, простому и понятному, где я — главная, где действуют мои правила и где так мирно и спокойно на душе.

 

Лечь в родную постель

 

Четвертый сезон я начала гастарбайтером в стране инакой донельзя. Иначе Турции, иначе России. Уже когда уезжала из дому, направляясь на автовокзал, хотелось плакать, хотелось отказаться, вернуться, распаковать чемоданы. Сердце щемило страшно. Вновь обретенная любовь к отечеству возросла десятикратно.

В Таиланде я не нахожу ничего мне милого и душевного. Пытаюсь жить на диком контрасте того, что снаружи, и того, что в мыслях.

Теплый Сиамский залив, скажете вы? Красота тропиков и вкуснейшие фрукты, скажете вы? Расслабон, релакс на пляже, жара, скажете вы?

А я отвечу: совершенно чуждый менталитет, неизвестные потемки, скрывающиеся в узких азиатских глазах и искусственных улыбках, убийственно-влажный зной, постоянно, я подчеркиваю, ПОСТОЯННО потная кожа, духовное одиночество, ощущение небезопасности, незащищенности и отрыва от питающей пуповины. Все это заставляет думать о доме, который когда-то казался воплощением скуки, уныния, застоя, безрадостности, как об очаге безопасности  и счастья, месте, где ты можешь свернуться в позе эмбриона и заснуть безмятежным сном младенца, зная, что вокруг только добро, только покой, только понимающие и любящие люди, которым можно доверять.

А это не так уж мало.

 

+1, русские классики!

 

От полного отрицания всего, на чем я росла и создавалась как личность, через появление легкой ностальгии по родным местам, тоски по привычной еде и четырем нормальным временам года я пришла к осознанию того, что правы были ссыльные отечественные классики. Родина незаменима. Все, что вне, должно знать меру. Чересчур много солнца вредно для здоровья. И пельмени вполне вкусная и здоровая пища для настоящего сибиряка. А иногда их и водочкой запить не грех.

Есть еще момент для знатоков: согласитесь, какое это ни с чем не сравнимое удовольствие — изъясняться красиво на родном языке! О да!

Чингисхан тоже порой останавливал течение своих воинственных мыслей и спрашивал себя, а к чему все это. Так и я нахожусь на критической отметке, когда в душе случился переворот, и сразу навалилась куча всего, неясен дальнейший путь, а есть только вопросы и тупики, вопросы и тупики.

Остается лишь продолжать держаться курса в надежде на спасительный проблеск маяка в грозовой ночи.

 

* турецк. — Ах, как холодно!

** турецк. — Россия и Белоруссия

ВЕРНУТЬСЯ НА ГЛАВНУЮ

||||| Like It 1 |||||

Комментарии

Добавить комментарий

Войти с помощью: