Куча обуви прибывших утешать родственников и друзей забаррикадировала вход в квартиру Шемса и Бахар, и нам пришлось на носках пробираться внутрь, как по минному полю. У половины из нас в руках были громоздкие горячие сотейники с едой. Фадиме сготовила и убежала — ей нужно было успеть в свою лавку.
У порога встречали оба осиротевших родителя. Лицо Бахар было таким же покрасневшим и измученным, как и днем в Унджалы. Шемс старался держаться, спрятал внутрь отчаянный вопль вожака стаи, у которого вдруг невидимый охотник отнял любимое дитя.
— Başınız sağolsun… Başınız sağolsun abim, yengem*… — полушепотом шелестело вокруг. Каждый обнимал их, целуя в обе щеки, пытаясь разделить эту неподъемную тяжесть.
Но кому это было по силам?
