Русская деревня пьёт самозабвенно, виртуозно, талантливо. Мы сидим на кухне. Посуда перемыта, гора свежих домашних булочек аккуратно прикрыта нарядным полотенцем. Через застекленную веранду внутрь проникает желтый свет заходящего солнца — от бликов на стене почему-то на душе приятно. Баба Шура рассказывает про соседа Андрюшу Коголика*:
— Этот пьет без пропусков, причем все: и водку, и самогонку, и спирт, — загибает она пальцы. — Раз он едет на велике. А тут возле гаража лужа была, он слазить начал, не удержался и в лужу бухнулся. А он высокий, так со всего росту! Встал, взял велик и об ворота, как будто это велик виноват, ну… — бабушка поднимает взгляд к потолку, вспоминая подробности.
— А я сижу на лавке и думаю: «Щас заметит, принесут черти», — говорит она. — И точно! Идет, а я ему: «Ступай домой, а то с тебя течет». Он все равно садится с краю и мне: «Ты ж моя самая красивая любимая бабушка». А от самого как будто компотом каким пахнет. Думаю, дай спрошу: «А ты, Андрей, что такое пьешь? Кто тебе наливает?». Он важно отвечает: «Скажу», — и я вижу Братца Коголика воочию, как живого.
— Я, говорит, в той аптеке, что в больнице, все фанфурики выпил.
