Недавно коллега по славным гидским временам в Бодруме спросила, не подскажу ли я ей хороший отель в Анталии, чтобы в нем было то, то и то. Не подскажу, говорю. Все, что я могу подсказать, – это или легендарный «Джустик», который, кстати, по-прежнему котируется как бюджетная «пятерка» и вызывает фирменные скандалы на ресепшене, либо утопающий в сосновых кронах Таврских гор гёйнюкский «Май Доу», перекупленный и переименованный в том же году, как ваша непокорная закончила там полугодичную вахту. Посоветовать я могу Махмутлар с его наполненными особым очарованием «тройками», горячими пляжами, демократичными порядками и аланийской Тортугой в восьми километрах. Где трасса D-400 ревёт 24/7. Где новенькие высотки стоят полупустыми, редкие арендаторы-немцы собираются по вечерам пить пиво в дорогих заведениях, а местные с горных деревень приезжают к морю заработать. Где в воздухе, гальке, морской воде — повсюду неискоренимо живет Идея Секса.
Читайте всю серию в хронологическом порядке:
Азербайджанец, ты не прав
— Надо же что-то менять! — воскликнул бывший гид, а ныне владелец турагентства во Франции, когда мы наблюдали детскую анимацию на пиратской яхте Admiral Black. — 20 лет здесь не был, а у них всё то же!
— Такая же история, не была три года, — понимающе кивнула я этому сухонькому азербайджанскому мужчине, подумав «Поднимаются же люди как-то, во Франции попадают…»
На палубе, меж тем, детишки казлыкали под вечные «Арам-зам-зам», пара мамочек в парео приплясывала, вытянутая из толпы пройдошистыми матросами-аниматорами.
Да нет, конечно. Ничего не должно меняться в туристической Турции, иначе ради чего — родного, вызывающего приятную ностальгию, пряно-восточного — поедет туда наш расейский турист? Или славный бюргерский контингент? Сменяются президенты, лира все больше дешевеет, волны пандемии нещадно накрывают солнечную республику, в стране, как и везде, подрастает поколение тиктокеров, но наша Туретчина не сдается! По-прежнему в анталийском аэропорту нет бесплатного wi-fi, крупные туроператоры по-прежнему набирают на летнюю стажировку молоденьких студенточек, с которыми заигрывают всё такие же простоватые каптаны*, прибывшие подзаработать с Черноморья и Анатолии, текст трансфера все такой же идиотский, но с претензией на НЛП, а туристам разжевывают азы о Турции так, будто у всех поголовно отставание в умственном развитии… И, в общем, в автобусе, несущемся в Махмутлар, почти крайнюю восточную точку турецкой ривьеры, все так же часто попадаются туристы, у которых по всем признакам имеется это самое отставание в умственном развитии. Ах, молодость моя! Гест рилейшенз!
А море по правому борту автобуса все так же вне времени, огромно, прекрасно, доминантно! Турция вся, как затейливый орнамент, уводит за собой в знойный мир курортных приключений, обжорства, беспробудного пьянства, релакса и пережаренной иссушенной кожи.
Мечта со скидкой
Туда и попадаешь, приезжая в отель «Знойный полдень с Кемалем», стоящий на условной границе Махмутлара с Каргыджаком — последний в трансфер-листе.
Кто-то морщит нос при упоминании Махмутлара, другие вздыхают «Ах, как далеко», третьи — из тайного общества, знающие некую скрытую истину, — посмеиваясь в усы, пакуют чемоданы и с минимальным бюджетом устремляются в этот зааланийский посёлок сразу недели на две. Туда, где жарко до конца октября, где дёшево, и где законсервирован в почти неизменном состоянии весь тот олдскульный кайф, который мы так любим в Турции.
— Надья! Опять мимо проходишь!
Завидев издалека информатора хамама, представившуюся как Сара, я старалась поскорее перебежать лобби, но иногда она меня настигала. Так повторялось до самого конца моего пребывания в отеле «Знойный полдень с Кемалем», или просто Znoiii, как его любовно называли местные.
— Приходи в хамам, у нас прекрасный массажист, молодой мальчик! Разомнёт, так разомнёт! — тянула Сара, и я видела ее стонущую в руках массажиста, и с пониманием ценила ход ушлой торгашки: продать мне популярную грёзу приезжих славянок о горячих турецких парнях. Посмеиваясь про себя, внимала дальше её аргументам:
— Вон та пара, они были и еще хотят прийти. А если возьмешь пакет, я тебе сделаю хорошую скидку! В сезон у нас совсем не такие цены были, это уже зимние цены. Многие снова приходят, тебе как раз надо в начале отдыха, перед загаром. Надья! Давай, я для тебя сделаю хорошую цену!
Сара не грубила, но я всякий раз умудрялась накормить ее завтраком:
— Да-да, как только, так сразу. Вот сначала я на экскурсию, а потом у меня плотный график встреч с друзьями, но я ОБЯЗАТЕЛЬНО приду, зуб даю!
Другой приём демонстрировала турчанка Хазер из сувенирного бутика при отеле:
— Ты уже купила чай, сладости, пряности? Нет? Купи у меня, а то у меня конец сезона, через три дня уезжаю, ты купи у меня — совсем ничего не заработала ведь…
Почувствовать к себе классическое отношение местной торговой гильдии как к туристке. Каково это было после целой жизни, прожитой в солнечной Анталии?
Это было весело. В подобную атмосферу я попала, когда впервые приехала в Турцию, и со мной случился первый великий турецкий AŞK. Отель «Зной» как две капли были похож на снесённый Club Ulaşlar, благо, эти «тройки» не переведутся в Махмутларе вовек.
Ключ к эпикурейству
— Вот ваш ключ, номер готов, расписание работы ресторана и всего прочего, беллбой проводит в номер, — отчеканила русоволосая девочка за стойкой маленького ресепшен на минус первом этаже, куда входить нужно, спускаясь вначале по ступенькам с трассы.
Меня встретил барельеф головы Ататюрка, торчащий прямо из стены, и стало ясно: владельцы тут за прогресс. Дальше тенистое лобби, ресепшионистка первой смены в штатском, черный гранитный деск, стекло, деревянные ячейки с ключами! Классика!
— Вера меня зовут, — ответила девица на мой вопрос, повертела головой и крикнула: — Зафаар! Отнеси чемоданы!
Маленький, очень худенький парнишка подскочил, разговор сложился сразу, оказалось, Зафар вовсе не беллбой, а азербайджанец-консультант из магазина… правильно, кожи и мехов, который просто обязан быть в каждом уважающем себя олдскульном отеле.
Настоящий ключ с брелоком-выключателем, филёнчатая дверь, выкрашенная в темно-коричневый цвет, усталый, видавший виды номер, как милый сердцу грот воспоминаний. Впрочем, в отличие от Ulaşlar’a в «Зное» меня поселили в номер с каким-никаким балконом, а все остальное убранство, надо сказать, отличалось крайним удобством. Так не планируют даже в современных «пятёрках», когда за дизайнерскими изысками и качеством материалов теряется комфорт и функциональность.
В отеле в среднем всегда присутствует несколько крупных энергоцентров притяжения, бурлящих человеческими эмоциями котлов. Это ресторан и бар, бассейн, дискотека, кое-где также отельный гид и все, что с ним связано (чаще, если это пройдоха-месхетинец или азер). В противовес всему этому выступает пляж как санаторий размеренного СПА-отдыха от того, что происходит в предыдущих локациях.
Небольшая ремарочка: я не пишу и не разглагольствую о детской рекреации — там, конечно, кипят свои страсти. Однако «Бумагомарака» не занимается сочинительством для младшей читательской аудитории и не берёт на себя смелость уверять, что что-то в ней смыслит.
Ладно, поехали дальше, дяденьки и тётеньки. В «Зное» из выше перечисленного к концу октября на плаву более или менее держался ресторан, ибо анимации для совершеннолетних уже как таковой не было, ну а отельник… про него я еще расскажу.
«Хочу быть супом из чечевицы»
Итак, mutfak и F&B** — певцы гастрономии, обжорства, пьянки и просто ходоки «по мяску». Помните мой сезон в гёйнюкском «Май доу» и то, как я пускала слюни от блестящего шефа кухни Тахзира усты с османскими усами?
Так вот кухня и ресторан в «тройке» ничем по своему идейному содержимому не отличаются от кухни и ресторана в «пятёрке».
Вот шеф Эльмас, его работа –
Приезжий контингент кормить,
Еще фланировать вальяжно,
Курить.
Сюло – заляпана футболка,
И маслянистый чёрный взгляд –
Грозит сразить харизмой женщин
Отряд.
Он в ресторане недомытом
Сухой, как щепка, дерзкий шеф.
Ариф с загадочной улыбкой,
Бог дев.
Тройная мощь тестостерона,
Еще улитый жиром пол
Укладывают дам прекрасных
Под стол.
Без ресторана турист никуда. Он тут живёт, ест, пьёт, влюбляется, проживает целые жизни, ревнует, расстается в слезах, клянется в дружбе навек и тут же наутро забывает имена новоиспеченных друзей…
И даже встреча с отельником обычно случается после визита в благословенный край гурманства и возлияний.
Рест в «Зное» существовал на первом этаже с парой террас, из которых в октябре сервировали только одну, с одним маленьким баром в центре, тремя столами раздачи и неопрятным мусорным контейнером посреди всего этого великолепия…
Когда я явилась туда в откровенной блузке, обнажающей пупок, и коротюсеньких шортах, обед уже входил в пиковую фазу. По залу с пластмассовыми тарелками фланировали мои соседи по трансферному автобусу, супружеская пара телепузиков-переростков с просторов Мещанбуржья, которая наконец дорвалась до того, за чем ехала, — всю дорогу от аэропорта до Махмутлара они ели ГМО-говно из шелестящих пакетов, а мужик при этом чмокал языком, как жаждущий крови вампир.
— Здрасссьте, — прошелестело над ухом.
— И вам того же, — поднимаю взор, там длинный, похожий на кота Базилио горбоносый мужчина. Намёк на улыбку, складки у зелёных глаз от чрезмерного солнца, бирюзовое поло с вышивкой, как у поваров, — Эльмас уста.
И дальше поплыл себе по залу. Ну, думаю, местный шеф.
За стойкой маленького грязного темноватого бара не без сноровки орудовал типаж, прямо противоположный. Хее, ну, здравствуй, местный Мерд Сальный. Оу, далеко не Мерд, конечно, но в точности такой же сальный, как все бармены турецкой ривьеры. Сюло голосом низким, растягивая некоторые слоги, сразу ринулся в карьер:
— Прьивээт! Кагдила?
У него были блестящие, как спинки жуков, черные глаза, круглая стриженая под тройку голова, смуглые щёчки, полногубый широкий рот, невысокое коренастое тело, испещрённая пятнами различной природы футболка и привычка общаться шутками.
И собранные в кучу глазки шеф-повара, и маслянистые глаза Сюло исправно сканировали женские телеса вокруг, как и наличие-отсутствие чистых тарелок, просьбы постояльцев наполнить пластиковый стакан местным аналогом «Эфеса» и работу подчиненных гарсонов, кои были, да, поначалу в количестве двух штук и тоже не стеснялись глазеть.
Льдисто-голубым взором разил направо-налево поджарый — с прессом, буквально прилипшим к позвоночнику, — шеф ресторана, он же родной брат Эльмаса усты Ариф. Одно лицо, одна стать, одна харизма — с претензией на стиль братья-акробатья Чиралы! Лёгкий кивок в мою сторону, и я, наверное, должна чувствовать себя польщённой.
Пока ходила и наливала себе протёртую похлёбку да брала пышный белый хлеб, их недр кухни явился совсем юнец, мальчишка лет пятнадцати! От горшка два вершка, а уже близ отельной кухонной элиты — иначе нельзя воспринимать армию с тесаками, кастрюлями и сковородами. В отеле они боги! Ну, или это говорит во мне стереотип, сложившийся после сезона в «Май Доу».
Как бы то ни было, тощенький, руки-веточки, короткие кудряшки, горящие глаза, остренький подбородок — Нури выносит противень с горячим и прямо, не мигая, с белозубой улыбкой глядит на вашу непокорную:
— Приятного аппетита!
— А нет ли супа из чечевицы? — спрашиваю.
— Будет завтра!
— Я его так люблю!
— Любить — это прекрасно, — вклинивается проходящий мимо Эльмас уста, хитро щурясь.
— А быть любимым еще лучше, — вздыхает Нури. — Ах, хотел бы я быть супом из чечевицы! — и глядит-глядит мне прямо в глаза, да так, что я начинаю чувствовать себя неловко, видавшая виды престарелая пиратка, годящаяся ему в матери.
— Ты еще молодой, не грузись такими темами, — выдаю ответ с покровительственной улыбкой Опыта, не догадываясь, с кем НА САМОМ ДЕЛЕ я разговариваю. Но об этом позднее.
Львица на пенсии
Когда сканируют меня, я сканирую в ответ. Как проницательный автор, как пират по жизни, как опытный коллекционер. В первые дни совершая рейсы по маршруту «Отель — Пляж» по панковскому подземному переходу, над которым опасно гудит автобан D-400, я оценила стати юного охранника, скучающего в будке на въезде в Znoiii.
«Ну и че, совратить ли юношу?» — лениво подумалось мне. В памяти всплыли образы Кудряша, Гелы, Лерико. Не равноценные, но близко к тому по ноте.
Стройный, подкачанный мальчик, чёрная футболка в обтяжку. Похож на актёра Кубилая Ака.
Я подкатила у бассейна, когда он шёл мимо, направляясь получить свой обед.
— Сфотографируй, пожалуйста, — и туничку эдак поправляю.
— Да, конечно,— вежливый, мама хорошо воспитала, улыбается.
— Меня зовут Нади…
— Меня — Атеш. Классный турецкий, кстати!
— Да, спасибо, — и дальше бла-бла-бла про свое не короткое знакомство с его родиной. — Я тут скучаю, покажешь мне Аланию вечерком? Вот запиши мой вотсапп.
Вижу, мальчишка скромный, молча в телефон тычет, номер сохраняет. Ах, нет, не успела его растлить никакая заезжая львица лет на -ндцать старше, как когда-то я — Кудряша. Но с ещё большим удивлением я зафиксировала, что и мне как-то не так чтобы зудит. И пошла на бар налить кофе, игриво покачивая плечами в леопардовой туничке с кистями.
К моменту, когда я поняла расстановку сил в махмутларском «Зное», и сами собой в авантюрном мозгу прорисовались несколько параллельных планов, меня успела отпустить мощнейшая волна ностальгии, накатившая, пока я добиралась до отеля.
Спустя три года, я была всё той же влюблённой в Турецкую Республику Нади, которая когда-то так неосторожно поверила двум дамам из турагентства и купила тур в Махмутлар вместо Сочи.
Приключения в «Зное» продолжаются. Кто скрывался за личиной поварёнка Нури? Как скромный Атеш продемонстрировал классический способ манипуляций а’ла турка? Кто в отеле повёл себя так же, как когда-то злополучный Бабюр Шрек в Окурджаларе? Кто такой Кемаль, имя которого фигурирует в названии отеля? Как я оказалась в Сиде и встретилась с закадычной подругой спустя три года? Как я планировала, но не встретилась с самой нераскрытой персоной моего турецкого периода владельцем «Ядель рентакар» Хамидом из Окурджалара? Почему обо мне всегда заботятся все местные шофёры?
Про это и не только про это я уже пишу. Точно пишу. Люблю, целую, отдать швартовы, ваша Нади.
* турецк. kaptan — каптанами принято называть шофёров, а не только непосредственно капитанов водного транспорта
** турецк. mutfak — кухня
англ. F&B (эфэндби) — питание и напитки
